Несколько недель после смерти Ленина были неделями переименования.

Все заводы, все фабрики, все Вузы хотели присоединить имя Ленина к наз-

ванию своего коллектива.

Сейчас переименования проходят уже через ВЦИК.

Попытаемся выяснить результаты переименования.

Переименование может быть: 1) - разделительным. Это случается тогда,

когда прежде единое явление распадается на два или несколько. Пример:

"большевики и меньшевики". Ленина звали "раскалыватель", действительно,

он охотно шел на раскалывание явления, на выделение его.

Русский политический словарь знал не только большевиков и меньшеви-

ков, но и троцкистов, отзовистов и т. д.

Переименование большевиков в коммунистов тоже служит разделительным

целям. По существу говоря, заменено было не слово большевик словом ком-

мунист, а слово социал-демократ словом коммунист, большевик же остался,

так сказать, в скобках (б). Отталкивание шло от слова - с.-д.

Таким образом, разделительное переименование есть один из способов

отделять понятие от старого слова ему более не соответствующего.

Разделительный характер, оттенок чего-то нового В. И. Ленин умел при-

давать даже и наречиям, союзам, ставя на них ударение.

"Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже

создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать чело-

вечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм......." и т.

д. ("Против течения" (стр. 32). "О национальной гордости великороссов")

Курсив "тоже" дан в подлиннике.

Курсивно выделяет Ленин слова - вполне, если, все, вкладывая в них

своеобразный, местный смысл, заставляя их служить делу обособления поня-

тия...

И может быть другое переименование: 2) - переименование предмета, не-

изменного и не появляющегося вновь.

Такое переименование имеет свой смысл, если оно не стихийное, потому

что, если мы переименуем все вещи одинаково, например, если они все бу-

дут называться "октябрьскими", то они перестанут различаться, т.-е. наз-

вание потеряет свой смысл.

При единичном же переименовании нужно иметь в виду, что здесь проис-

ходит вытеснение одного слова другим. Этот момент и только он и является

агитационным. Переименование ощущается больше всего в момент вытеснения.

Может быть, отчасти этим объясняется существование в практике церкви,

имеющей несомненный опыт в технологии языка, двух имен для одного чело-

века, при неполном вытеснении старого имени новым, например, не только

Ярослав не христианское имя, но и современник Ивана Грозного Морозов но-

сил имя, не обозначенное в святцах - Дружина.

Быт ощущается в момент становления его.

Названия улиц Ленинграда были в 1919 г. знаком перемены, сейчас они

средства обозначения.

В словах "август, июнь, июль, царь, король" есть, вернее были, момен-

ты увековечения имени, но эти слова "привились" и потеряли этот элемент.

Чем лучше прививается переименование, тем оно бесполезнее. Как только

слово приростает к вещи, оно перестает ощущаться и лишается эмоцио-

нального тона. При более сложных переименованиях, когда образуются новые

слова, происходит не только вытеснение одного слова другим, но и впаде-

ние нового слова в сферу старого.

Возьмем слово "октябрины", оно образовано из октября и крестины.

Несомненно, что это слово втягивает понятие в поле религиозного обря-

да. Оно не только вытесняет обряд, но и носит в себе его следы.

Оппозиция, имевшая место в некоторых коллективах против "октябрины" -

вероятно, вызвана "инами", так как это окончание несет в себе неожидан-

ный, но навязчивый смысловой тон.

Иногда языковая техника пользуется тем новым смысловым ореолом, кото-

рый получило старое слово.

Например, название "Чрезвычайная Комиссия по ликвидации безграмотнос-

ти" дает слово "Чрезвычайная" не в смысле необычная, а в связи со вторым

словом "комиссия", таким образом, получается не чрезвычайная + комиссия

+ по ликвидации безграмотности, а чрезвычайная комиссия + по ликвидации

безграмотности, т.-е. как бы частный случай Ч. К., на фоне которой и

ощущается все построение.

Таково значение укрепления и создания нового названия

Но дальше происходит явление, которое лучше всего исследовать на

"языке революции".

Слово и целое выражение становится заклинанием.

Между термином, обычно выражаемым в нескольких словах, и предметом

устанавливается привычная связь. При чем "выражение" обозначает уже не

предмет, а, так сказать, место, занимаемое им в пространстве.

Граница явлений, соответствующих "выражению", быстро растет, переход-

ные явления стремятся слиться с канонизованным. Они как бы закладываются

за него, как за богатого сеньора.

Выражение становится фальшивой тенью предмета. В частном случае явля-

ется то, что называется "революционной фразой".

Предполагается, что понятие, один раз проформулированное, останавли-

вается.

Так продолжается до того момента, когда получается отрыв.

Особенностью стиля Ленина является отсутствие заклинания.

Каждая речь или статья как будто начинает все сначала. Терминов нет,

они являются уже в середине данной вещи, как конкретный результат разде-

лительной работы.

Спор Ленина со своими противниками, будут-ли то его враги или товари-

щи по партии, начинается обычно со спора "о словах" - утверждения, что

слова изменились.

К самой "языковой стихии", которую Ленин хорошо понимал, у него свое-

образное отношение, ироническое отталкивание.

"Я бы очень хотел взять, например, несколько гострестов (если выра-

жаться этим прекрасным русским языком, который так хвалит Тургенев) и

показать, как мы умеем хозяйничать". (Основные задачи партии при Нэп'е,

стр. 137). Здесь можно подумать, что ирония относится к слову "гост-

рест".

Но вот другой пример.

"Этого мы не сознаем, тут осталось коммунистическое чванство, комч-

ванство, выражаясь тем же великим русским языком" (там же, стр. 139).

Здесь интересно, что слово создается на наших глазах и в то же время

подчеркивается его противоречие с "языковой стихией", которая и сущест-

вует для того, чтобы ей противоречили.

Формула, когда она является в агитационной работе Ленина, организова-

на так, чтобы не закрепиться.

Ленин презирает людей, которые заучили книжки. Его стиль состоит в

снижении революционной фразы, в замене ее традиционных слов бытовым си-

нонимом.

В этом отношении стиль Ленина близко примыкает по своему основному

приему к стилю Льва Толстого. Ленин против названья, он устанавливает

каждый раз между словом и предметом новое отношение, не называя вещи и

не закрепляя новое название.

Любопытно бегло просмотреть, как употреблял Ленин в своих статьях и

речах бытовой материал. Прежде всего он берет часто материал невероят-

ный, такой, который как будто подлежит замалчиванию.

Один воронежский профессор написал Ленину письмо, где перечислил все

беды, которые он испытывал в провинции. Начальник отряда, расквартиро-

ванного в его квартире, вмешивался в частную жизнь профессора и требо-

вал, например, чтобы тот спал в одной постели со своей женой.

Ленин ответил на это письмо.

В этом ответе он остановился на самом остром моменте, доказывая, что

-"Во-первых, поскольку желание интеллигентных людей иметь по две кро-

вати, на мужа и на жену, есть желание законное (а оно, несомненно, за-

конное), постольку для осуществления его необходим более высокий зарабо-

ток, чем средний. Не может же автор письма не знать, что в "среднем" на

российского гражданина никогда по одной кровати не приходилось" (том

XVI, стр. 165).

Для понимания этого отрывка нужно знать, что в предидущем (в письме

М. Дукельского и в ответе Ленина) разговор шел о спецставках, при чем

Ленин отстаивал спецставки.

Кажется чрезвычайно странной и смелой попытка выдержать состязание по

сложному вопросу на таком резком обидном примере.

Но резкость примера для Ленина находится в связи со всеми приемами

его стиля.

Быт вводится Лениным для противоядия фразе, иногда для этого берется

умышленно узкая тема: О чистке дворов и даже способе расклеивания объяв-

лений.