БРЮСОВ ПРОТИВ ЛЕНИНА.

Ленина "Партийная организация и партийная литература".

Считая, что в условиях достигнутой относительной свободы слова, пар-

тийная социал-демократическая литература, бывшая доселе нелегальной, мо-

жет, хотя бы на 9/10 стать легальной, - Ленин ставит в своей статье воп-

рос о взаимоотношении этой легальной партийной литературы с партийной

организацией.

Положение нелегальной печати было просто. "Вся нелегальная печать бы-

ла партийна, издавалась организациями, велась группами, связанными так

или иначе с группами практических работников партии".

Связь была непосредственная и теснейшая.

При переходе на легальное положенье, при массовом росте социал-демок-

ратической литературы связь эта ослабевает и возникает опасность отрыва

социал-демократического партийного литературного дела от практической и

организационной работы партии.

Поэтому Ленин говорит: "литературное дело должно стать частью общеп-

ролетарского дела, "колесиком и винтиком" единого великого социал-демок-

ратического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангар-

дом всего рабочего класса... Для пролетариата литературное дело не может

быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивиду-

альным делом, независимым от общего пролетарского дела".

Ленин предвидит возраженья и оговаривает: "Спору нет, литературное

дело всего меньше поддается механическому равнению, нивеллированию, гос-

подству большинства над меньшинством. Спору нет, в этом деле безусловно

необходимо обеспечивание большого простора личной инициативе, индивиду-

альным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию. Все

это бесспорно, но все это доказывает лишь то, что литературная часть

партийного дела пролетариата не может быть шаблонно отождествляема с

другими частями партийного дела пролетариата. Все это отнюдь не опровер-

гает того, чуждого и странного для буржуазии и буржуазной демократии по-

ложения, что литературное дело должно непременно и обязательно стать не-

разрывно связанной с остальными частями частью социал-демократической

партийной работы".

Но "пылкие сторонники свободы" могут не удовлетвориться этой оговор-

кой и возопят: "Как? Вы хотите подчинения коллективности такого тонкого,

индивидуального дела, как литературное творчество... Вы отрицаете абсо-

лютную свободу абсолютного индивидуального идейного творчества".

На это Ленин отвечает, что, во-первых, "речь идет о партийной литера-

туре и ее подчинении партийному контролю", и если "я обязан тебе предс-

тавить во имя свободы слова, полное право кричать, врать и писать что

угодно", то "ты обязан мне, во имя свободы союзов, предоставить право

заключать или расторгать союз с людьми, говорящими то-то и то-то".

А, во-вторых, "речи об абсолютной свободе - одно лицемерие... Свобода

буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или

лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от

содержанья".

"И мы, социалисты, разоблачаем это лицемерие, срываем фальшивые вы-

вески, - не для того, чтобы получить неклассовую литературу и искусство

(это будет возможно лишь в социалистическом внеклассовом обществе), а

для того, чтобы лицемерно-свободной, а на деле связанной с буржуазией,

литературе противопоставить действительно свободную, открыто связанную с

пролетариатом литературу".

Но "пылкие сторонники свободы" остались неудовлетворенными и решили

всемерно протестовать против Ленинского пониманья действительно свобод-

ной литературы. Выразителем этого протеста явился Валерий Брюсов, помес-

тивший в очередном номере (N 11 за 1905 год) журнала "Весы" ответную

статью - "Свобода слова".

Процитировав Ленинские слова о подчинении литературного дела партий-

ному контролю, Брюсов восклицает: "Вот, по крайней мере, откровенные

признанья. Г-ну Ленину нельзя отказать в смелости: он идет до крайних

выводов из своей мысли; но меньше всего в его словах истинной любви к

свободе".

Брюсов не понимает, почему называет Ленин литературу, "открыто свя-

занную с пролетариатом" - "действительно свободной". Чем она свободней

буржуазной?

По Брюсову: "обе литературы не свободны. Одна тайно связана с буржуа-

зией, другая открыто с пролетариатом. Преимущество второй можно видеть в

более откровенном признании своего рабства, а не в большей свободе...

Если мы и согласимся, что общепролетарское дело - дело справедливое, а

денежный мешок - нечто постыдное, разве это изменит степень зависимости.

Раб мудрого Платона всетаки был рабом, а не свободным человеком".

Цензурный устав, вводимый в социал-демократической партии, мало чем

отличается от старого царского устава.

"Утверждаются основоположения социал-демократической доктрины, как

заповеди, против которых не позволены (членам партии) никакие возраже-

ния".

"Есть слова, которые воспрещено говорить. Есть взгляды, высказывать

которые воспрещено... Членам соц.-демокр. партии дозволяется лишь крити-

ка частных случаев, отдельных сторон доктрины, но они не могут критичес-

ки относиться к самым устоям доктрины".

"Отсюда", заключает Брюсов, "один шаг до заявления халифа Омара: кни-

ги содержащие то же, что Коран, лишние, содержащие иное, - вредны".

Но какое, казалось бы, дело Брюсову и прочим "пылким сторонникам сво-

боды", какие уставы вводит у себя социал-демократическая партия? Каждый

добровольный союз людей в праве устраиваться так, как ему заблагорассу-

дится.

Брюсов и говорит: "разумеется, пока несогласным с такой тиранией

представляется возможность перейти в другие партии".

Однако, - и в этом все дело, - "как у каждого солдата в ранце есть

маршальский жезл, так каждая политическая партия мечтает стать

единственной в стране, отождествить себя с народом. Более, чем другая,

надеется на это партия социал-демократическая. Таким образом угроза изг-

нанья из партии является в сущности угрозой извержением из народа".

Может случиться, что пролетариат захватит государственную власть, -

тогда социал-демократический устав станет уставом всенародным. Надо в

предвиденьи этого "катастрофического" случая заранее обеспечить себе и

себе подобным свободу творчества, свободу слова.

"В нашем представлении", указывает Брюсов, "свобода слова неразрывно

связана со свободой суждения и с уважением к чужому убеждению". Потому

что, - "для нас дороже всего свобода исканий, хотя бы она и привела нас

к крушению всех наших верований и идеалов".

Ленин утверждает, что вся буржуазная литература в рабстве у буржуа-

зии. Брюсов протестует:

"Повидимому, г. Ленин судит по тем образчикам писателей - ремесленни-

ков, которых, он, быть может, встречал в редакциях либеральных журналов.

Ему должно узнать, что рядом встала целая школа, вырасло новое, иное по-

коление писателей-художников... Для этих писателей - поверьте, г. Ленин,

- склад буржуазного общества более ненавистен, чем вам... Всю свою зада-

чу они поставили в том, чтобы и в буржуазном обществе добиться "абсолют-

ной" свободы творчества".

Брюсов подразумевает, повидимому, писателей символистов и расценивает

их, как подлинных борцов за свободу в отличие от Ленина, который намере-

вается только сменить одну тиранию на другую.

Поэтому, обращаясь к Ленину, Брюсов считает своим долгом заявить:

"Пока вы и ваши идете походом против существующего "неправого" и

"некрасивого" строя, <мы> готовы быть с вами, мы ваши союзники. Но как

только вы заносите руку на самую свободу убеждений, так тотчас мы поки-

даем ваши знамена. "Коран социал-демократии" столь же чужд нам, как и

"Коран самодержавия". И поскольку вы требуете веры в готовые формулы,

поскольку вы считаете, что истины уже нечего искать, ибо она у вас, - вы

- враги прогресса, вы - наши враги".

И добавляет:

"У социалдемократической доктрины нет более опасного врага, как те,

которые восстают против столь любезной ей идеи "архе". Вот почему мы,

искатели абсолютной свободы считаемся у социал-демократов такими же вра-

гами, как буржуазия. И, конечно, если бы осуществилась жизнь социально-

го, внеклассового, будто бы истинно "свободного" общества, мы оказались

бы в ней такими же отверженцами, каковы мы в обществе буржуазном".

История переубедила Брюсова. Октябрьский переворот, тот самый, кото-

рого с таким ужасом ждали "пылкие сторонники свободы", увлек его в ряды

Ленинской партии. Брюсов понял, почему Ленин называл открытую связь с

пролетариатом подлинной свободой. Он честно признался в своих ошибках

1905 года.

Но мысли, высказанные тогда Брюсовым, не умерли. Они живы. До сих пор

еще. В Советской России. И наряду с другими микробами буржуазного инди-

видуализма - заражают мозги даже молодых пролетарских литераторов.

Начинаются мечты о "свободе творчества". Отсюда культ Есенина. Пусть

"свобода в кабаке", хулиганская свобода, пусть свобода добровольной

смерти, - все равно, - какая ни на есть, - а "свобода".

Это большая опасность. О ней стоит поговорить всерьез.

Нельзя отмахнуться: - "буржуазный пережиток". Да, - буржуазный пере-

житок. Но чем об'яснить, что этот буржуазный пережиток оказался таким

живучим, таким активным, что даже белую горячку сумел возвести в символ

вожделенной свободы.

Причин две. Первая, основная - это общие условия нашего на 90% мелко-

буржуазного мещанского бытия.

Ленин это обстоятельство учел: "мы не скажем, разумеется о том, чтобы

преобразование литературного дела, испакощенного азиатской цензурой и

европейской буржуазией, могло произойти сразу. Мы далеки от мысли пропо-

ведывать какую-нибудь единообразную систему или решение задачи нес-

колькими постановлениями... Перед нами трудная и новая, но великая и

благодарная задача".

Задача трудная. Сразу дело не делается. Этим об'ясняется, почему бур-

жуазный пережиток еще не изжит. - Но если еще не изжит, - значит изжива-

ется, постепенно отмирает? - Нет. - Иногда укрепляется, а кой-где и уси-

ливается. Следовательно, есть еще какая-то причина, помимо инерции наше-

го мелко-буржуазного бытия, затрудняющая борьбу с этим буржуазным пере-

житком.

Причина эта - неумелость, так часто характеризующая у нас организацию

пролетарского литературного дела. Нередко делается, как раз то, чего де-

лать с литературой нельзя, - то, что Ленин счел нужным специально огово-

рить.

У нас встречаются и "механическое равнение, и нивеллирование, и стес-

нение личной инициативы, и схематизм, и шаблонное отождествление", и бе-

зусловная вера во всемогущество циркуляров и постановлений.

Вот почему не только пресловутое "возрождение" буржуазной литературы,

но и наша собственная вина порождают упадочные мечтания о свободе слова,

о творческой инициативе и грустные размышления о "рабе мудрого Платона".

Даже в пролетарской литературной среде ("Перевал") воскресают разго-

ворчики Брюсова 1905 года; не добитый буржуазный пережиток оживает и

грозит разрушить начатое строительство подлинно свободной пролетарской

литературы.